«Мама моего друга всю свою жизнь придерживалась здорового питания. Никогда не употребляла алкоголь или какую-то «плохую» пищу, каждый день занималась физическими упражнениями, всегда была подвижной и активной, принимала все добавки, которые прописывал её врач, никогда не выходила на солнце без солнцезащитного средства, а когда выходила, то так ненадолго, как только было возможно, в общем, она оберегала своё здоровье, делая все, что было можно. Сейчас ей 76 лет, и у нее рак кожи, рак костного мозга и остеопороз в тяжелой стадии.
Отец моего друга ест бекон поверх бекона, масло поверх масла, жир поверх жира, никогда, буквально никогда не занимался спортом, каждое лето сгорал на солнце до хрустящей корочки, фактически он жил на полную катушку и не так, как советовали окружающие. Ему 81, и доктора говорят, что у него здоровье молодого человека.
Люди, вы не можете спрятаться от своего яда. Он есть, и он найдет вас, так что, как сказала мать моего друга: «Если бы я знала, что моя жизнь так закончится, я бы прожила ее по полной, наслаждаясь всем, что мне говорили не делать!». Никто из нас не выберется отсюда живым, так что, пожалуйста, перестаньте относиться к себе как к чему-то второстепенному. Ешьте вкусную еду. Гуляйте на солнце. Прыгайте в океан. Делитесь драгоценной правдой, которая у вас на сердце. Будьте глупыми. Будьте добрыми. Будьте странными. На остальное просто нет времени».
Я ездил в Россию. Чувак... Они кричали на меня и врали(?) мне, но все равно сделали МРТ, рентген и анализ крови. Я потерял сознание в городе. Они даже не спросили страховку. Кричали, но бро, мне сделали все возможные анализы. В течение часа. Они не знали моего имени и я не заплатил им ни цента. Благослови этих русских..
Валентина Михайловна была дама в возрасте - операционной сестрой проработала больше 35 лет, повидала на своем веку всяких хирургов. Были и старые, и молодые, и пьющие, и язвенники, и бабы в разводе, и мужики в творческом поиске.
За каждым знала, кому в какую руку тупфер из-за спины подать, кто в какую сторону иглу заряжает, кто с какой стороны стоит, как крючки держит; этому седьмой размер перчаток, а вон тому и восьмой мал для таких лапищ.
С одними выпивала, с другими по молодости спала, с третьими ссорилась до слез; были и такие, что ни лица, ни имени в памяти не осталось - был человек вроде, а кто такой, не вспомнить.
В общем, повидала Валентина Михайловна на своем веку всякого, но вот пришло время - и увидела она каких-то диковинных хирургов. Трёх молодых, из института, прислали по какому-то большому блату - чьи-то не то сынки, не то племянники. Увидела она их - и захотелось уволиться. Первый весь в татуировках. Весь. Кроме лица. Какие-то фигуры, линии, слова, листочки, там красное, тут синее… Все время в телефоне, пальцем тыцкает, говорит туда что-то, а потом к уху прижимает, слушает.
Валентина Михайловна знала модное словечко “чатится”, но так близко видела впервые - внуков у нее не было, жила одна, по телефону только дочь звонила с Сахалина пару раз в год, на день рожденья и на новый год. Второй - одет как-то непонятно, на дворе зима, а у него штаны подстреленные, носков нет, вместо шапки какие-то наушники меховые, из них провода торчат куда-то в пальтишко, а в пальтишке таком даже мороз в минус пять не перенести. В ухе серьга, в носу серьга и говорит как-то странно, непонятно: “Лол, бро, у него, прикинь, андроид, лошок какой-то”. Валентина Михайловна из этого знала только “прикинь”, но к чему оно здесь, понять не могла.
Крест на этих двоих она поставила сразу - а вот третий…
Спокойный парень, вежливый, внимательный. Одет скромно, телефон недорогой вроде, наушники перед входом в больницу снимал… А однажды она в ординаторскую заглянула без стука, а этот третий там стоит и ссыт в раковину.
Валентина Михайловна дверь потихоньку притворила, кулачки сжала и прошептала:
- Воооот. Наш человек… Не то что эти двое…
И пошла к себе в операционную - хирургический костюм парню подбирать. Убедил он ее сегодня. Порадовал знанием традиций. Значит, не прервется нить...
