Маша строгим взглядом окинула своё отражение в зеркале и осталась довольна. Длинные светлые волосы убраны в аскетичный узел на затылке, минимум макияжа, только глаза грустные. Она вспомнила, как Костик называл их "ведьминскими". Чёрные и бездонные. Костик исчез с горизонта ровно в тот момент, когда стало известно что после окончания университета Маша не останется в Москве в огромной и светлой квартире родителей - искусствоведов, а уедет работать участковым терапевтом куда-то в тмутаракань. После отмены интернатуры места в ординатуре для Маши не нашлось. Даже в платной. Даже с красным дипломом. Родители - профессора сначала были в шоке, потом в ужасе, потом в прострации, умоляя дочь оставить это "высоконравственное подвижничество", как выразилась мама, но Маша осталась непреклонна. А Костик, промямлив нечто вроде : "Прости, я тебе позвоню", - скрылся в неизвестном направлении.
Главный врач ЦРБ крошечного городка, куда приехала Маша, пожевав губами, сообщил, что с жильём сейчас большие трудности, но всё-таки выделил ей комнату в общежитии, где её соседями стали тихий пьющий слесарь, шумно выясняющая отношения парочка и толпы тараканов, шныряющих по общей грязноватой кухне.
В этот день на работе было всё, как обычно. Бурлящая недовольством очередь, источающая недоброжелательность, по силе сравнимая с ей же источаемым запахом. Маша пожурила старуху Кузякину, которая в силу ДЭПа и природной вредности, не желала пить гипотензивные препараты, отказала в выдаче больничного мучающемуся с опохмелья скотнику Обалдуеву и выслушала жалобы на рак, волчанку и лихорадку Эбола на фоне клещевого энцефалита , осложненного парапроктитом от ипохондрика Узколобкина. Так пролетел приём, а затем и вызовы на дом.
Оставалось два последних. Вдову Буханкину Маша знала прекрасно, как и вся поликлиника, стационар и подстанция СМП, поскольку крови она выпила у всех вышеперечисленных изрядно. Поэтому её Маша решила оставить напоследок. А вот второй адрес её несколько удивил. Эту улицу она уже хорошо изучила, а вот частного дома с таким номером, как ни старалась, вспомнить не смогла. Несмотря на это, дом нашёлся с первой попытки. Аккуратный теремок с резными наличниками утопал в цветущей сирени.
Калитка была открыта, Маша с опаской заглянула во двор, но, не обнаружив признаков присутствия волкодава, вошла и постучалась в дверь. "Входи, дочка, открыто, жду я тебя", - раздался из глубины дома дребезжащий голос. Внутри было тихо, светло, чисто и... Маша не могла подобрать слово. Как-то спокойно, что ли. На кровати с белоснежными подушками лежал довольно крепкий седой старик.
- Вот, дочка, - он виновато развел руками, - Дрова колол и спину прихватило. Ты уж извини меня. А ведь столько дел ещё, огород.
- Давайте, я вас осмотрю, - кивнула Маша и занялась привычной работой.
- Спасибо тебе, дочка, - дед, кряхтя, поднялся с кровати, - И что только ты забыла в нашей глухомани?
- Так положено теперь, дедушка, - улыбнулась Маша. Рядом с ним ей почему-то стало легко.
- Молодым учиться положено. Знаю, что говорю, жизнь прожил. Давай-ка я тебя чаем угощу, на травах, да пирогами своими...
Маша смертельно устала, поэтому с удовольствием пила обжигающий, удивительно ароматный чай. Пироги были не менее чудесным. "Пей, дочка, пей, это травы целебные, в заповедных местах собраны, хорошим людям силу дают, все двери в жизни открывают..." - голос старика доносился словно издалека и, наконец, исчез совсем. Отливки воском(от 3т р). Диагностика платная(5 т р).
Маша открыла глаза. "Извините, дедушка, задремала, наверное". Она огляделась, старика нигде не было, только лёгкий ветерок шевелил ситец оконной занавески. Маша пожала плечами и вышла из дома. Вечерело, нужно было торопиться, Буханкина могла и жалобу написать. Удивительно, но Машину усталость, как рукой сняло. Она вышла на дорогу и обернулась в сторону дома, надеясь увидеть деда, но, то ли слишком быстро темнело, то ли, действительно, сказалась усталость, но ни махровых кустов сирени, ни теремка, Маша не разглядела.
Вдова Буханкина встретила участкового терапевта привычным хлебосольным набором : аромат немытого тела и проклятия в адрес всего живого, природного и техногенного.
Настроение сразу испортилось.
- Что вас беспокоит? - привычно нейтрально поинтересоваться Маша.
- Сколько можно спрашивать одно и то же? - не менее привычно возмутилась вдова.
Где-то вдалеке сверкнула молния и послышался раскат грома.
- У меня в карточке всё записано! Я инвалид! У меня давление двести на триста! - заверещала она.
Маша вздохнула и достала тонометр.
- У вас 150 на 90,- сообщила она.
Маше захотелось разбить стоящую в углу уродливую вазу и в то же время молния за окном разорвала темнеющее пространство, а удар грома расколол небо прямо над домом. Буханкина вздрогнула, а Маша неожиданно повеселела.
-Я выпишу вам препараты, которые нужно будет принимать ежедневно, - стараясь сдерживать раздражение, говорила она.
- Не буду я ничего пить, химия одна, печень мне садите! - бушевала Буханкина.
Молнии били, уже не переставая. Раскаты грома сотрясали чехословацкий сервиз в облезлом полированом серванте.
- Мне прокапаться надо, у меня, вон, и стойка для капельницы есть, я из дневного стационара забрала, всё равно вы там воруете! Я президенту напишу!
- Чтоб ты провалилась, кверулянтка старая! —неожиданно даже для себя рявкнула Маша.
Неожиданностью это стало и для Буханкиной, ей показалось, что в Машиных чёрных глазах промелькнули языки пламени. Вдова плюхнулась на кровать, чего древнее изделие не выдержало, ножки подломились, и Буханкина со страшным грохотом рухнула на пол.
***
- Петровна, слыхала, Буханкину нашу из четырнадцатой квартиры в психушку забрали?
- Да ты что, Пантелевна, за что??!
- Говорят, в Службу спасения позвонила, сказала, участковая у неё ведьма, молнии из глаз метала и в окно на капельнице вылетела!!! Отливки воском(от 3т р). Диагностика платная(5 т р).
